Каждый июнь любила ездить в пионерский лагерь. Эти поездки не оставили воспоминаний о каких-то тонких душевных движениях, но я всегда с готовностью откликалась на те энергичные дела, которые предлагал лагерь. Зато такие воспоминания остались от единственной поездки в зимний лагерь во время зимних каникул. Обязательными атрибутами жизни летних лагерей  были ежедневные утренние и вечерние линейки с подъемом и опусканием флага, сдачей рапортов, произнесением бодрых речёвок, с определением дел и обязанностей каждому отряду, устройством отрядного места, наведением  казарменного порядка в палатах и т.д.

Отрядное место – это такой, надеюсь, анахронизм, который представлял собой тщательно выметенную  площадку на земле до 1  кв. метра  рядом с корпусом, где жил пионерский отряд.  На этой площадке с помощью сосновых шишек, камешков, стёклышек, гравия, цветных порошков изображали костёр, восходящее солнце, гордо летящую птицу или что-то подобное. Также с помощью перечисленных материалов писалось название отряда. За этой могилкой дети означенного отряда систематически  ухаживали, подновляли её, так как она также систематически естественным порядком утрачивала свою бодрую красоту.

В общем, дел было достаточно, и необходимо сказать, что далеко не все они были скучными, но они не были обращены к нашим «я». А когда мы были предоставлены сами себе,  мы не успевали это сделать, тем более  что никто и не собирался создавать для этого подходящих условий.

Все эти линейки, речёвки, массовые зарядки и тому подобное определённым образом ритмически организовывали нас. Высшим достижением таких ритмических упражнений было понимание указаний инструктора и умелое повторение за ним.

Повторение было. Даже не без удовольствия. Правда, воспоминаний немного, а ведь ездила я туда ни много ни мало в течение 9 лет.

Что касается упомянутого зимнего лагеря, то он был мало похож на пионерский, а скорее, просто лагерь  детского отдыха. Не было никакой заорганизованности. Я вообще не помню взрослых в эти 10 дней моей жизни. Но они, конечно, были, и, подозреваю, они были профессионалами. Мы жили в тёплом доме, нас  хорошо кормили. Но там мы только ели и спали, а всё время проводили на улице в самых что ни на есть  подвижных играх и делах. При этом не было никаких эксцессов и травм. Но я помню до сих пор те  эмоции, которые я тогда испытала, ту погоду, которая тогда стояла, природу, которая отзывалась именно на ту погоду. Я помню, что, катаясь на лыжах по сосновому лесу, можно было прийти в такое место, где сосны вдруг редели и ты оказывалась на мысу, который вдавался в Обское море.    Перед тобой представало безбрежное белое пространство – это Обское море, покрытое льдом. А ты чувствовала себя первооткрывателем новых земель. Я приходила туда несколько раз и всякий раз становилась первооткрывателем.

Помню, как мы, две или три девчонки ,  на пустынном катке в сумерках придумывали  задуманный нами  танцевальный номер на коньках под песню «Вдоль по улице метелица метет». Я изображала того « миленького» , который шёл за метелицей. Потом этот номер мы и показали на лагерном  празднике-концерте.

Если вспомнить слова А. Ахматовой о том, «из какого сора» рождаются стихи, то можно продолжить: из каких вроде бы малозначительных , неброских событий, естественно протекающей жизни ребёнка, когда этой жизни удаётся потечь естественно, при мудром содействии взрослых ( если такие, на счастье ребёнка, ему встретятся, хоть ненадолго) , то из какой мелочи может родиться что-то в психической организации ребёнка, что будет полезно ему в дальнейшей жизни.

Видно, чему-то в моём детстве удалось сложиться так, как надо, несмотря на то, что общество развитого социализма нельзя упрекнуть хоть в каком-то внимании к индивидуальным проявлениям множества своих рядовых членов. Я так думаю, потому что как-то я случайно услышала фрагмент разговора  между моей учительницей музыки и другой учительницей. Они говорили об одной ученице, которую я, судя по похвалам взрослых в её адрес, знала как  лучшую в нашем детском музыкальном сообществе. Учительницы отдавали должное её трудолюбию, техничности. Далее они упоминают меня и говорят о моём   музицировании как о выразительном, наполненном чувством.

Значит, музыка стала для меня одним из языков выражения себя. Чем позже станет для меня и танец, когда он, кажется, совсем случайно появится в моей жизни и сыграет такую большую роль.

В школе училась ровно, не доставляя хлопот ни учителям, ни родителям. Так, по литературе  необходимые литературные произведения добросовестно прочитывались, образы героев добросовестно прорабатывались. Когда приходило время написания сочинения по литературе и давались несколько тем на выбор, я никогда не брала свободную тему. Я считала, что на это нужно гораздо больше отведённого времени. Сейчас я понимаю, что не ставилась задача обращаться к нашим мыслям, интересоваться ими всерьёз. Они, по большому счёту, не были ценными. И эта направленность общества приводила нас к сознанию того, что твои собственные мысли малозначительны, малоценны, и высказывать их неуместно, тем более в спокойных обстоятельствах, когда не происходит ничего экстраординарного. «Тебе что, больше всех надо?» - расхожая формула того времени.

На подобное явление я обратила внимание много лет спустя, взрослым человеком. Акценты были расставлены несколько иначе, но общество так же подвигало своих подрастающих членов в сторону управляемости и безликости. Привлекло моё внимание то, что вроде бы всё шло успешно в развитии детей, но в какой-то момент процесс вяз, буксовал и не получал дальнейшего развития.

Всё устройство жизни говорило в пользу того, что, если повторить шутку времён развитого социализма, «колебаться следует только вместе с колебаниями генеральной линии». Поэтому я брала для темы своего сочинения  очередной  «Образ» и имела свою пятёрку за литературную часть. Необходимо сказать, что к чтению «пройденных» в школе литературных произведений я больше никогда не вернулась.

Из школьной жизни я помню только один, но яркий случай, когда мы, десятиклассники, реализовали свой собственный замысел. Но он так же не относился к учебному процессу, как и все предыдущие случаи.

Это было время вокально-инструментальных ансамблей (ВИА). Наши мальчишки тоже организовали такой и выступали в школе, а потом и не только в ней. При этом носили длинные волосы, из-за чего тлело хроническое напряжение в отношениях с учителями.

Впрочем, вот вам ещё очень серьёзный пример реализации себя.

Итак, кому-то из пяти девчонок пришла идея сделать пародию на ВИА. Постепенно к этому подключился весь класс. Мы делали из картона, дерева, фольги музыкальные инструменты, готовили костюмы, устраивали дикие длинноволосые парики из новогодней фольги, усы из мохера и так далее.

Мастерскую мы устроили в кабинете биологии. Воспользовались болезнью учительницы биологии – нашей классной руководительницы. Когда она пришла в свой кабинет, в нём играла музыка  и царил хаос  творческого процесса. Неподвижным был только муляж человеческого скелета, который стоял на своём месте, но был наряжен в кепку и с сигаретой в зубах. Как символ нашей разнузданности, он нахально взирал на  вошедшую. Наша учительница набрала в лёгкие воздух, но ругать ей было некого, так как все были заняты делом и у нас хватило времени только односложно поздороваться. Она мудро оставила всё как есть. На новогоднем празднике старшеклассников мы показали этот весёлый номер и имели оглушительный успех.

Продолжение следует...